You Are Here: Home » Художники » Поль Гоген. Техура.

Поль Гоген. Техура.

Поль Гоген. Техура.

Поль Гоген


Эпизоды из жизни: Техура


Поль Гоген в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)


Поль Гоген: коллекция


Постеры картин Поля Гогена


Поль Гоген в музеях


Поль Гоген: литература


Поль Гоген: биография


Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19


«…Писем все нет. Денег тоже. Полное одиночество. Как жаль, что никто из друзей не мог составить ему компанию. «Мау тера» (возьми женщину!), — говорят Гогену старики туземцы, указывая ему на местных вахин.


Но Гогена сковывала робость. Маорийские женщины его смущали. Здесь разница между полами была выражена гораздо менее четко, чем в Европе. Мужской тип был смягчен своеобразной грацией, зато женщина, привыкшая работать наравне с мужчиной, унаследовала в какой-то мере его физическую мощь. Крепко сколоченная, с широкими щиколотками и запястьями, с узкими бедрами и развитыми плечами, по которым рассыпана густая, иссиня-черная грива, она двигалась плавной и сильной поступью красивого животного. Любовные отношения между мужчиной и женщиной были предельно откровенны и недвусмысленны — без тени сентиментальности. Все определяло физическое наслаждение. Любовь маорийцев не знала предварительных ухаживаний, как и не знала стыдливости. «Возьми женщину» — следовало понимать в самом прямом смысле этого слова. Взять женщину — значило взять ее молча, грубо, как при насилии, только насилии ожидаемом и желанном. «А я робел перед ними, по крайней мере перед теми из них, кто не жил со своими тане».


Угнетенный одиночеством, Гоген стал писать с меньшим подъемом. И вдруг, повинуясь какому-то необъяснимому внутреннему побуждению, он решил предпринять поездку по Таити — поездку без определенной цели. Пересекши остров, он направился к его северному побережью и прибыл в Таравао. Там у местного жандарма он одолжил лошадь и решил продолжать путь в сторону Итиа.


«В маленьком местечке Фаоне, расположенно по соседству с районом Итиа, меня окликнул туземец.
- Эй, человек, который делает людей! — Он знал, что я художник. — Хаэре ма та маха! (Отведай нашей пищи! — таитянская формула гостеприимства.)


Я не заставил себя просить, такой приветливой и мягкой была улыбка, сопровождавшая эти слова.


Я спешился, хозяин взял мою лошадь и привязал ее к дереву… Мы оба вошли в хижину, где мужчины, женщины и дети, сидя на земле, разговаривали и курили.


- Куда держишь путь? — спросила меня красивая маорийка лет сорока.
- В Итиа.
- Для чего?


Не знаю, что мне пришло в голову, — может, сам того не подозревая, я назвал подлинную цель моей поездки, оставшуюся тайной для меня самого.
- Чтобы найти женщину, — ответил я.
- В Итиа много красивых женщин. Ты хочешь красивую?
- Да.
- Я могу предложить тебе такую. Это моя дочь.
- Она молодая?
- Да.
- Здоровая?
- Да.
- Ну что ж. Приведи ее.


Женщина вышла. А четверть часа спустя, когда подали угощение — плоды хлебного дерева, креветки и рыбу, — она вернулась с рослой девушкой, которая держала в руке маленький сверток. Сквозь платье из совершенно прозрачного розового муслина видна была золотистая кожа ее плеч и рук. Задорно торчали два острых соска. Ее очаровательное лицо ничем не напоминало тот тип, который я до сих пор постоянно встречал на острове, и волосы у нее были совершенно необычные — густые и слегка вьющиеся. В солнечных лучах все это создавало оргию оттенков хрома. Потом я узнал, что она была родом из Тонга. Она села рядом со мной, и я задал ей несколько вопросов:
- Ты не боишься меня?
- Айта (нет).
- Ты согласна навсегда поселиться в моей хижине?
- Эха (да).
- Ты когда-нибудь болела?
- Айта.


И все. Сердце мое билось, а девушка невозмутимо раскладывала передо мной на земле на банановом листе предложенное мне угощение. Я ел с большим аппетитом, но я был смущен, я робел. Эта девушка   — ребенок лет тринадцати (маорийские женщины созревают на пять-шесть лет раньше, чем женщины в странах с умеренным климатом) — и чаровала, и пугала меня.  Что происходило в ее душе? И я — я, такой старый для нее, — колебался, когда надо было скрепить этот договор, столь поспешно задуманный и заключенный. Быть может, размышлял я, это мать приказала ей, заставила ее. А может, это сделка, которую они обсудили между собой. И однако я отчетливо различал в этом большом ребенке черты независимости и гордости, столь характерные для ее расы.


Но в особенности меня успокоило то, что вся ее повадка, весь ее вид неопровержимо свидетельствовали о той ясности духа, которая у очень молодых людей сопутствует честным, достойным похвалы поступкам. А насмешливая складка возле рта, впрочем доброго, чувственного и нежного, говорила о том, что опасаться надо не ей, а мне…


Не стану утверждать, что, когда я вышел за порог хижины, мое сердце не сжималось от странной тоски, щемящей тревоги, от самого настоящего страха».


В сопровождении семьи Техуры — так звали юную маорийку — Гоген вернулся в Таравао со своей «невестой».


«Я возвратил жандарму его лошадь. Жена жандарма, француженка, бесхитростная, но и бестактная, сказала:
- Как! Вы берете с собой эту потаскушку?


Ненавидящим взглядом она раздевала девушку, а та выдерживала этот экзамен с гордым безразличием. Я на мгновение загляделся на символическое зрелище, какое являли собой эти две женщины: это были распад и юное цветение, закон ивера, искусственность и природа, и первая обдавала вторую нечистым дыханием лжи и злобы. Это было также столкновение двух рас, и я устыдился своей. Мне казалось, что она пятнает чистое небо тучей грязного дыма

Страниц: 1 2 3

Scroll to top