Поль Сезанн. Уроки Писсарро (Импрессионистический период).
Поль Сезанн. Уроки Писсарро (Импрессионистический период).
Поль Сезанн
Эпизоды из жизни:
Уроки Писсарро
(Импрессионистический период).
Поль Сезанн: коллекция
Поль Сезанн в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)
Поль Сезанн в музеях
Поль Сезанн: литература
Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
«… Убежденный сторонник работы на пленэре, решительно исключивший из своей палитры «черную, битум, сиенскую землю и охру», Писсарро пытается внушить друзьям, то тесное соприкосновение с природой неминуемо окажет благотворное влияние на их творчество. Как и в первые дни знакомства с Сезанном, Писсарро твердо верит в его способности и настойчиво приглашает художника приехать к нему в Понтуаз.
Сезанн с большим уважением относится к Писсарро. Его уравновешенность, его благоразумие — качества, которых самому ему не хватает, — Сезанн ставит превыше всего. К тому же не является ли Писсарро именно тем человеком, который как никто другой способен помочь ему советом на нынешнем трудном этапе его творчества? Писсарро послушен голосу природы — черта, пленяющая в нем Сезанна. Оценив весь пройденный путь, Сезанн не может не знать, что ему предстоит превзойти и ту ступень, на какую он поднялся. Это был только первый этап. Он должен окончательно переломить себя, принудить к большей объективности. Но у него для этого недостаточно техники, мастерства; Писсарро преподаст их ему. В чудесную летнюю пору 1872 года Сезанн с Гортензией и сыном приезжают в Понтуаз и останавливаются в гостинице.
В Понтуазе Сезанн находит самую благоприятную для себя обстановку. Крайне предупредительный, чуткий, Писсарро, которому перевалило за сорок, относится к нему как старший брат (Сезанну сейчас тридцать три года). Писсарро великолепно понимает его характер и чудесно умеет придать легкость их отношениям. Для этого ему не требуется никаких усилий: одной только своей скромностью, непринужденным добродушием он усыпляет подозрительность этого обидчивого эксовца. В простом доме на улице д’Эрмитаж, где, оставаясь в тени, хлопочет не менее доброжелательная г-жа Писсарро, Сезанн чувствует себя своим человеком.
Писсарро, Сезанн и два-три художника, часто наезжающих в эти края, образуют небольшой дружеский кружок, куда входят некий Бельяр и Виктор Виньон, бывает у Писсарро и Гийомен, правда от случая к случаю: голод и нужда принудили его вернуться в управление дорог и мостов города Парижа. Понтуазские окрестности, спокойные, свежие ландшафты Вексена, столь отличные от нервной провансальской природы, тоже успокаивают Сезанна. Умиротворенный, он ставит свой мольберт рядом с мольбертом Писсарро и работает, прислушиваясь к советам, на которые не скупится его друг.
На взгляд Писсарро, сезанновская палитра слишком темна. «Мы никогда не пишем достаточно светло», — давным-давно отметил Добиньи. И Писсарро советует Сезанну: «Пиши всегда только тремя первичными цветами и их непосредственными производными».
(Первичными называют такие цвета, которые не поддаются разложению, — это желтый, красный, синий. Цвета же, определенные как вторичные, получаются путем смешивания двух первичных, например оранжевый = красный + желтый; зеленый = желтый + синий; лиловый = красный + синий. Наиболее гармоничные сочетания получаются от последовательного соединения первичного цвета с вторичным, в состав которого этот первичный цвет не входит: синий и оранжевый, красный и зеленый, желтый и лиловый. Такие цвета именуются дополнительными. Смешанные в равном количестве, они производят нейтральные серые тона, а в неравном количестве дают тона смягченные.)
Писсарро пишет свои картины мелкими мазками, чтобы передать цвет ов всей его силе и сообщить изображаемым предметам трепетность воздуха и света. Ибо предметы эти составляют часть обволакивающей их световой среды; их собственный, иначе говоря, «локальный цвет», меняется в зависимости от света. Тысяча отблесков играет на этих предметах. Тысяча отблесков расцвечивает также и тени: они никогда не бывают черными. К тому же форма на свету теряет определенность. Природа, такая, какой она представляется нашему глазу, — лишь видимость, но это та самая видимость, которую следует изображать. Только в этом истина.
Писсарро побуждает Сезанна стать перед пейзажем и попросту, самым обыкновенным образом передать то, что он видит, выразить свое зрительное восприятие, не стараясь как-нибудь по-особенному истолковать его; он побуждает Сезанна избавиться от своего «я» и превратиться лишь во внимательного и добросовестного наблюдателя подлинной реальности. Сезанн слушает и, убежденный в преимуществе такого метода, старается следовать ему.
Сезанн так верит в этот метод, что, не задумываясь, копирует полотно Писсарро «Вид Лувесьенна», чтобы лучше разобраться в технике, к которой друг склоняет его. Такая техника сейчас как нельзя лучше подходит Сезанну, как нельзя более может дать ему возможность осуществить то, к чему он в данный момент стремится: обуздать свои внутренние силы. Если для Сезанна ясно, что только «теммпераменнт», id est изначальная сила может привести человека к поставленной им цели, то сегодня для него ясно и то, что всякая неукрощенная сила — это бесполезная, непроизводительно расходуемая энергия: реальная сила — сила упорядоченная.
Однако нельзя сказать, чтобы Сезанну было легко, выполняя совет Писсарро, приноровиться к такому анализу, требующему большого терпения. Часто он, наперекор самому себе, дает волю темпераменту
