You Are Here: Home » Художники » Винсент Ван Гог. Письма Винсента Ван Гога: 1880-1883 гг. Ван Гог, вдова К. и Христина

Винсент Ван Гог. Письма Винсента Ван Гога: 1880-1883 гг. Ван Гог, вдова К. и Христина

Винсент Ван Гог. Письма Винсента Ван Гога: 1880-1883 гг. Ван Гог, вдова К. и Христина

Винсент Ван Гог


Письма Винсента Ван Гога:
1880  — 1883 гг.
Ван Гог, вдова К… и Христина


Винсент Ван Гог: коллекция


Винсент Ван Гог в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)


Постеры картин Винсента Ван Гога


Винсент Ван Гог в музеях


Винсент Ван Гог: литература


Винсент Ван Гог: биография


Письма: 1 2 3 4 5 6 7


В 1880 г. Ван Гог   переселяется в Брюссель: письма — с октября 1880 г. по апрель 1881 г. Затем в течение восьми месяцев остается у родителей в Эттене — письма с мая по декабрь 1881 г. Вследствие ссоры с родными, вызванной его увлечением вдовой К., он переселяется в Гаагу, где остается два года, письма этого времени — с декабря 1881 г. по сентябрь 1883 г.


«Среди гостей в пасторском доме в Эттене была молодая вдова К… из Амстердама с четырехлетним сынишкой. Всецело погруженная в печаль по своему умершему мужу, она совсем не замечала глубокого впечатления, которое она произвела на Винсента Ван Гога. Когда, наконец, он заговорил с ней о своей любви, она ответила ему решительным «нет». Затем она уехала в Амстердам, и он никогда уже больше не видел ее.


Винсент сделал с нее рисунок, который, однако, не сохранился.


Отношения Винсента Ван Гога к другой его привязанности, Христине, характеризуются в воспоминаниях его сестры так: «Конечно, эта женщина была примером несчастья. Мать пяти детей без отца, всеми брошенная, она зарабтывала свой хлеб позированием.


Наш друг, имевший обыкновение действовать без предрассудков и вообще не рассуждая сочувствовавший всякому страданию, которое он видел, и не сознававший того, что у него самого нет ничего, что он мог бы давать кому-нибудь, так как все, что у него было, принадлежало другим, — предложил этой женщине и ее детям кров. Она рассказала ему историю своей жизни, старую историю падений, — по ее собственной вине или нет, это уж как кому угодно, — рассказала о том, как она, оставшись без опоры, не знала, что с ней должно случиться. Ей нечего было есть, не было лекарств, когда болели дети… Само собой, то, как ее изобразил художник, вполне соответствовало ее повести стыда и раскаяния: голова с редкими ниспадающими волосами, глубоко склоненная к худым коленям… «Sorrow!» («Скорбь», рисунок В.Ван Гога).


Денег, предназначенных для художественных принадлежностей и учения, хватало только наполовину на содержание его самого и этой беспомощной семьи».


Об уходе Винсента Ван Гога от Христины говорится:


«Сам полуголодный, он согласился, так же как в свое время в Боринаже, поехать домой за отцом, всегда обращавшимся с ним с большой осторожностью и нежностью, так как отец смотрел на чудачества своего сына прежде всего с жалостью… Женщина наотрез отвергла всякую помощь, которую ей собирались предложить. Она снова пожелала вести жизнь богемы, позируя знакомым художникам и воспитывая, таким образом, своих детей».


Неприязнь к Винсенту Ван Гогу со стороны художника Мова, женатого, между прочим, на родственнице Винсента, и других людей «приличного» общества объясняется, по утверждению сестры, прежде всего, связью Ван Гога с Христиной:


«Когда их совместная жизнь стала фактом, и около него появилась эта грубая, некультурная, изуродованная оспой женщина, пившая водку, курившая сигары, имевшая сомнительное прошлое и, кроме всего, вовлекавшая его во всевозможные интриги с ее родственниками, тогда он уже больше ничего не писал о своем семейном счастье. Позирование, чем она сначала привлекла его, — она позировала для «Скорби» — тоже скоро прекратилось, эта неудачная жизнь лишила его вскоре симпатий всех тех, кто до того им интересовался в Гааге. Ни Мов, ни Терстиг не могли согласиться с тем, чтобы он, финансово еще всецело зависящий от своего младшего брата, принял на себя заботы о семье — и какой еще семье? Родные и знакомые возмущались, что он путается с женщиной, одетой в ночную кофту и нижнее белье, его жилище имело такой вид, точно его никто никогда посещать уже не будет. Одиночество его становилось все глубже и глубже, и как всегда, только Тео понимал его и продолжал ему помогать».


(I.van Gogh-Bonger.
Предисловие к немецкому изданию
«Писем Винсента Ван Гога к брату», Берлин, 1928).


 


38


Этьенн, 3/IX 1881


…Я хотел тебе сказать, что этим летом я очень полюбил К… Когда же я сказал ей об этом, она ответила, что прошлое и будущее для нее одно и поэтому она не может отавечать на мои чувства.


Я был тогда в страшном разладе с собой, не зная, что делать, примириться мне с ее «нет, никогда, ни за что» или не считать дело решенным и конченным и сохранять бодрость, не терять надежды. Я избрал последнее и по сегодня еще не раскаиваюсь в этом, хотя все еще стою перед этим: «нет. никогда, ни за что».


Само собой разумеется, что с тех пор я пережил множество «маленьких горестей человеческой жизни»; будь они в книге, они повеселили бы того или другого человека; однако, когда испытываешь их сам, они ни в каком случае не могут сойти за приятные испытания.


Как бы то ни было, я до сих пор рад, что оставил систему покорности и «ничего не поделаешь» тем, у кого к этому есть охота, сам же сохранил известную бодрость.


В то же время я напряженно работаю, и с тех пор как ее встретил, работа идет значительно лучше…


Здесь был Раппар и привез акварели, очень хорошие. Мауве, надеюсь, скоро приедет, в противном случае я сам к нему отправлюсь. Я много рисую, кажется, дело идет лучше

Страниц: 1 2 3 4 5

Scroll to top