You Are Here: Home » Художники » Пьер Огюст Ренуар. Эпизоды из жизни: Подмастерье Ренуар.

Пьер Огюст Ренуар. Эпизоды из жизни: Подмастерье Ренуар.

Пьер Огюст Ренуар. Эпизоды из жизни: Подмастерье Ренуар.

Пьер Огюст Ренуар


Эпизоды из жизни:
Подмастерье Ренуар


Пьер Огюст Ренуар: коллекция


Огюст Ренуар в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)


Постеры картин Огюста Ренуара


Пьер Огюст Ренуар в музеях


Пьер Огюст Ренуар: литература


Пьер Огюст Ренуар: биография


Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17


Из воспоминаний Жана Ренуара, сына художника:


«…Итак, владелец фарфоровой мастерской Леви предложил взять Ренуара в учение. Ренуар приступил к своей работе художника по фарфору с разумным одушевлением. Про себя он сильно сомневался, чтобы изделия патрона могли служить образцом пластической красоты. То были имитации Севра и Лиможа, вазы, украшенные изящными гирляндами, тарелки, расписанные тонким узром с извечным центральным сюжетом: пастушки Людовика XV, любезничающие с пастушками, императорские орлы, портреты исторических деятелей.


«Не бог весть что, но честное искусство. Кроме того, в разрисованных от руки предметах есть нечто неизъяснимое. Самый тупой работник находит способ выразить в нем себя. Неуклюжий удар кисти может открыть его затаенную мечту. Я предпочитаю  тупицу машине…» .


Ренуар начал с изображения легких орнаментов. Через короткое время ему поручили исторические портреты. Его сестра Лиза, продолжавшая и после замужества радеть о чужих интересах, обнаружила, что ее брат выполняет работу декоратора, а получает плату ученика… Она тотчас пошла к фарфорщику, назвала его эксплуататором и пригрозила перевести Огюста к конкуренту через улицу. Простак-хозяин держался за новичка, «скромного и тихого юношу», но не считал приличным платить мальчишке столько же, сколько взрослым работникам, «у которых на руках жена и дети». С его уст не сходило слово «приличие», и он, разговаривая, посапывал, видимо, от робости. Разговоры кончились тем, что он предложил платить Ренуару сдельно: «Я посажу его за десертные тарелки — два су за штуку, три за профиль Марии-Антуанетты!» Ренуар рисовал Марию-Антуанетту сотни раз, под конец он мог это делать с закрытыми глазами. Работал Ренуар так проворно, что су накапливались быстро. Патрон сопел и пощипывал бородку: «Мальчишка… зарабатывать столько денег!.. это неприлично!»


Успех, достигнутый в изображении королевы, позволил Ренуару предложить хозяину попробовать новые декоративные сюжеты. Добряк растерялся. Однако его жена, любившая нет-нет да и провести рукой по каштановой шевелюре юного подмастерья, сумела добиться согласия. Ренуар стал копировать обнаженные фигуры из подаренной ему матерью книги: «Боги Олимпа в изображении великих художников». Книга была иллюстрирована гравюрами с произведений мастеров итальянского Ренессанса.


Ренуар хорошо знал Луврский музей. Его отец и особенно мать водили туда мальчика много раз. Это были люди со вкусом. Однако глубокий смысл живописи открылся Ренуару значительно позже. «Эта идея Руссо, будто люди рождаются, уже все зная, — идея надуманная. Мы родимся, не зная ничего. В нас лишь множество возможностей. Однако открыть их — нелегкое дело! Мне понадобилось двадцать лет, чтобы открыть живопись. Пришлось двадцать лет наблюдать натуру и, главное, — посещать Лувр… Я говорю об открытии, хотя на самом деле постиг всего только азы и провел жизнь за этим делом…» Первые восторги Ренуара вызвали Ватто и Буше.


«Я мечтал копировать их для своего фарфора. Однако хозяин опасался, как бы эти сложные сюжеты не отняли слишком много времени и не снизилась производительность моего труда. Напрасно я ему указывал на то, что он не будет в убытке, раз платит поштучно. Спрос на мои изделия был велик, и надо было его удовлетворять. Я этим немало гордился». Ренуар даже утверждал, будто успехи росписи по фарфору доставили ему больше радостей, чем похвалы и почести, какими позднее его награждали почитатели. «Мальчишка, которому хозяин говорит, что он необходим! Есть отчего голове закружиться! На улице я воображал, что меня узнают прохожие: «Это молодой Ренуар, тот, который рисует нашу Марию-Антуанетту!»…


У Ренуара вошло в привычку в полдень ходить в Лувр, вместо того, чтобы завтракать с дружками в молочной на углу. «К Ватто и Буше прибавился Фрагонар, особенно его женские портреты. Эти мещаночки Фрагонара! … какая изысканность, и притом, как они приветливы и ласковы! Просто слышишь, как они говорят на языке наших отцов, языке вольном и вместе с тем достойным…»


Однако профессия живописца казалась Ренуару недосягаемой, неким раем, куда вход для него закрыт. «Кроме того, я хорошо зарабатывал своим фарфором. Я смог помочь родителям купить дом в Лувесьенне, жил независимо. В пятнадцать лет это не так плохо. Мне нравилось по вечерам проводить время с матерью, с ней обо всем болтать. Это была рассудительная женщина. Она считала, что я мог бы заниматься живописью, но советовала не отправляться в этот путь, не скопив сначала достаточно для того, чтобы прожить год».


Тогда господствовала школа Фонтенбло. Поддаваясь вкусам публики, мой отец признал свое восхищение этими художниками природы: «Я балдел от изумления перед Руссо и Добиньи. То, что среди них самый великий человек Коро — мне стало ясно сразу. Его никогда не забудут. Мода не властна над ним, как и над Вермеером Дельфтским. Я возненавидел Милле. Его сентиментальные крестьяне напоминали мне актеров, переряженных в поселян. Сердце мое принадлежало Диазу. Он был мне доступнее. Я говорил себе, что если бы я был художником, то хотел бы писать, как он, что, возможно, мне бы и удалось

Страниц: 1 2 3

Scroll to top